Денис Морозов, «АгроБиоТехнология»: Биологические средства защиты растений для снижения пестицидной нагрузки
«Агрохолдинги в принципе понимают, что интегрированная система защиты растений — это химия плюс биология. Это низкие затраты на блок защиты растения, это максимальная эффективность. Другой вопрос, что надо решать проблемы по защите растений комплексно, т.е. прежде всего, развивать фитосанитарное проектирование…Мы со своей стороны делаем упор на то, чтобы обязательно снизить пестицидную нагрузку, уже доказав эффективность в Белгородской области. По ряду культур мы снизили пестицидную нагрузку на 50-70%, без снижения урожайности и качества. А это для хозяйства самое главное. С учётом того, что это ещё и дешевле…» — в студии JSON.TV Денис Морозов, генеральный директор компании «АгроБиоТехнология».
«В крупных агрохолдингах есть вопросы по нагрузке на агронома, по количеству площадей. И если говорить о фитосанитарном мониторинге, то здесь не у всех так все хорошо, поэтому они работают профилактически. Т.е. есть проблема в том, что их система защиты растений работает именно так. И то, что она избыточна по пестицидной нагрузке, понятно уже всем. Хотя именно это и позволяет нивелировать ошибки агрономов, как и отсутствие фитосанитарного мониторинга. Для них это, с одной стороны, упрощает жизнь, дает возможность делать ошибки, — будь то севооборот или неправильное применение пестицидов. Но для всех потребителей это все отражается на здоровье».
Фитосанитарное проектирование, — это, прежде всего, выбор определенного набора устойчивых сортов и мозаичные посевы. Далее, это обязательное внесение органических удобрений. Третий момент, — интегрированные системы защиты растений и обязательное внесение в блок биологических элементов, биологической защиты. Дальше — это привлечение природных механизмов регулирования (будь-то этимофаги или же другие механизмы). Агрохолдинги, в большинстве своем, об этом мало задумываются, — им проще взять готовые системы защиты растений, предлагаемые корпоративной наукой мировых гигантов агротетеха».
«Говоря в целом, то пока биологической альтернативы гербицидам нет. Есть только какие-то агротехнические мероприятия, — загущенные посевы и ряд других направлений, но биологических гербицидов, которые бы могли удовлетворить весь спектр требований сельхозпроизводителей, пока нет. Поэтому, от них отказаться практически нереально. Биологические же фунгициды, ну большей частью, они вполне замещают химические, — здесь есть достаточно места для прорыва. Биологические инсектициды – здесь тоже есть ряд решений, но по ним ещё надо работать. Поэтому, исходя из всех плюсов и минусов биологической защиты, плюсов и минусов химической защиты растений, — предлагается выстроить систему, которая позволяет… Допустим нужно протравить семена, чтобы убить внутрисеменную инфекцию, если анализы подтверждают это. Пожалуйста, вот вам химический протравитель. А вот вам — биологический фунгицид, который позволяет уже защитить всходы и саму корневую систему в почве, в течение одного-двух месяцев и позволяет растению максимально показать свои биологические возможности».
«Естественно, для создания интегрированных решений мы в «АгроБиоТехнологии», работаем со многими поставщиками других препаратов, например, с «Сиббиофарм» или «Фармбиомед». Мы предоставляем им те системы, которые максимально адаптивны, которые мы проверили у себя и показали требуемую эффективность, которая нас всех устраивает. У «Сиббиофарма», к примеру, есть биологические инсектициды, которые мы встраиваем в блок защиты растений, например, битоксибациллин. У «Фармбиомеда» мы берём фитоверм, просто как пример единичный. И в итоге у нас выстраивается некая система, которая необходима, к примеру, для овощеводов, которые выращивают ту же самую капусту. Ведь мы понимаем, что там и бактериозы и те же самые вредные насекомые… Кого из аграриев устроит, что мы дадим им только блок биологической защиты, — а всё остальное вы сами придумываете. Нет, надо им предложить готовое решение, которое позволит максимально получить высокую урожайность».
«В большинстве своём многие химические корпорации, такие как BASF, Syngenta и так далее, — у них есть свои подразделения, они тоже занимаются биологической защитой. Другой вопрос, что они уже вложили деньги в химические пестициды, и им нужно, естественно…Они понимают, что без интегрированной защиты растений, через некоторое количество лет будет уже сложно работать. Поэтому сейчас они отбивают деньги, которые вложили в химические пестициды, параллельно они уже сейчас работают над биологическими средства защиты растений».
«Продажи в закрытый грунт у нас составляют 40-45%. И в России вот мы работаем больше чем 70% тепличных комбинатов. Все понимают следующий момент что, если мы хоть раз им поставим некачественные препараты, то это будет последняя поставка. В теплицах 50% затрат — это энергетика. На защиту растений там идут небольшие проценты от общих затрат. И поэтому экономить на защите, чтобы потом в итоге всё это обернулось экономическим ущербом – это, наверное, неправильно».
«Почвенная микрофлора зависит от ряда факторов. Первичные — это состав почвы: минеральные составляющие, органические. Это входные данные. Дальше, — какие растения там произрастают, потому что экссудаты — это выделения корневые, они кормят фактически микрофлору, и в итоге, нарастает та микрофлора, для которой это наиболее оптимальные условия. Дальше влияет уже температура, осадки и прочие факторы… Что происходит в сельском хозяйстве, в отличие от природных ландшафтов? Это монокультуры. Монокультуры — это накопление стандартного набора фитопатогенов. В итоге, если берут кукурузу по кукурузе в течение 6-7 лет, то получают, в основном, накопление почвенной инфекции, которая характерна для кукурузы. То есть это — фузариумные грибы, те же самые, да… Из года в год их численность возрастает. Следующий момент, — это нарушенный севооборот, о чём я и говорил. Это отсутствие внесения органических удобрений, а это питание для полезной микрофлоры. Понимаете какой момент… фитопатогены, которых мы окрестили фитопатогенами, на самом деле в природе выполняют определенные свои задачи. Тот же фузариум разлагает растительные остатки на поверхности почвы, к примеру… он подавляет другие микробы, которые могут также обладать фитопатогеными свойствами. Он выполняет определенную задачу в почве. И когда есть органика, он не настолько агрессивен по отношению к растениям».
«Если же, соответственно, мы ведем работу на истощение почвы, то есть вносим исключительно химические удобрения, но не вносим органику, мало того, что идет минерализация гумуса, так ещё, в итоге, та же почвенная микрофлора имеет недостаток в питании. В итоге, она становится более агрессивная, и с учетом того, что у того же фузариума есть механизмы подавления иммунитета растения, то они могут, собственно, в качестве субстрата питания компенсировать это растениями. Поэтому… что происходит: монокультуры, нарушение севооборота, отсутствие органики, плюс ещё внесение большого количества пестицидов широкого действия … и получается какой момент… Они также влияют на почвенную микрофлору и выживают сильнейшие. И в большинстве своём, этими сильнейшими является фитопатогены или дикие штаммы…».
«Для повышения супрессивности почвы — возможность почвенной микрофлоры защищать саму себя от резких, скажем так, вспышек каких-то доминирующих фитопатогенов … Нужно внесение полезной микрофлоры, биологических средств защиты растений. Это раз. Плюс ещё необходимо внесение органики. Но к сожалению, не все могут себе это позволить. Потому что она локальна расположена: птицефабрики, животноводческие комплексы, другие источники органики… Да… Они находятся на большом расстоянии друг от друга и не все могут себе позволить ее внесение. И удовольствие это не бесплатное. Поэтому мы, как раз, и говорим о том, что есть ещё растительные остатки, — надо этим инструментом пользоваться. То есть по максимуму переводить органику в растительных остатках, тот углерод возвращается обратно. Эти растительные остатки надо ускоренно перерабатывать, обеззараживать от инфекции, которая накопилась за вегетационный период, и непосредственно всё это уже использовать для следующего вегетационного периода».
«У нас сейчас упор по исследованиям на биологические инсектициды. Так как блок с биологическими фунгицидами у нас более или менее устраивает по эффективности, по цене и так далее…Это позволит тепличным комбинатам, открытому грунту, производителям овощей заменить отдельные химические инсектициды на биологические. Необходимость в этом все больше растет, так как идет ускоренная резистентность к хим.инсектицидам».
«Понятно, что должна быть профилактика биологическими средствами защиты растений, а не так, как сейчас делают химией. Да, т.е. вы должны профилактически насытить систему системами защиты биологическими, которые будут уже нивелировать все сложившейся ситуации. А химическими препаратами, пестецидами, они должны локально решать те или иные проблемы, которые возникают. То есть химические пестициды необходимы, но они должны быть в разумных объемах».
Полная расшифровка интервью:
Сергей Мальцев: Добрый день, уважаемые коллеги! Сегодня мы поговорим о рынке биотехнологий для сельского хозяйства в части биопрепаратов, и поможет нам в этом разобраться Морозов Денис Олегович, генеральный директор компании «АгроБиоТехнология». Здравствуйте, Денис!
Денис Морозов: День добрый!
С.М.: Ну и первый вопрос будет, рассказать о компании в целом. Я как понимаю, группе компаний, да? Чем занимается каждый, как бы из этой группы, о ваших ключевых партнерах и заказчиках, в том числе, наверное, о научных исследованиях можно поговорить.
Д.М.: У нас есть ряд подразделений, каждое занимается своим направлением. К примеру, исследования, у нас туда входит группа лабораторий, в основном это микробиологические лаборатории, где ведется поиск наиболее активных штаммов, работы по подготовке препаративных форм, т.е. технология производства препаратов и, собственно говоря, проверка их активности, а также контроль в процессе производства. Другое направление — это биотехнологическое производство микробиологических средств защиты растений. Третье направление, — это проведение испытаний и, прежде всего, полевых. Это касается демонстрационных и регистрационных, у нас совместно с институтом защиты растений есть полевой стационар в Белгородской области на 200 гектаров. Там мы отрабатываем технологии интегрированной и биологической защиты растений, смотрим эффективность препаратов по каждой культуре, даже по каждому сорту или гибриду. Смотрим, на сколько предложенная технология наиболее подходит для этого, потому что, есть сорта устойчивые, есть неустойчивые, есть разные почвенно-климатические зоны — есть много факторов, которые надо оценить и предложить под данную систему защиту растения. Есть ещё направления по маркетингу, по продажам и, в итоге выстраивается вся цепочка: от экспедиции с поиском штамма, заканчивая предложением готовой продукции для потребителя.
С.М.: А ВНИИФ не входит в вашу структуру?
Д.М.: С ВНИИФом мы раньше контактировали. Сейчас, да и раньше, у нас головным по институту… головным институтом по защите растений является «ВИЗР». Это «Всероссийский научно-исследовательский институт защиты растений» — у нас с ним общие исследования, разработки в течении уже больше 20 лет. Это партнерские отношения, которые в итоге превращаются в новые программы, проекты, совместные исследования. Поэтому таким доминирующим научным партнером является ВИЗР. Также есть, естественно, и другие институты, которые по каким-то отдельным проблематикам работают, — есть определённые специализации.
С.М.: Так, ну, если мы говорим в целом о рынке и системах микробиологических средств, давайте о микробиологических средствах защиты растений… Что вы поставляете, для каких сегментов и кто ваши ключевые заказчики? Какую их проблему вы решаете?
Д.М.: Если говорить про заказчиков, потребителей, то это весь спектр сельхозтоваропроизводителей. От теплиц, где наиболее мощная и наиболее продуманная система защиты растений (там максимальная маржинальность и ошибки стоят очень дорого), до непосредственно фермеров. То есть это теплицы, холдинги, хозяйства открытого грунта, это питомники, сады, садово-парковые ансамбли, ЛПХ.
С.М.: А…ЛПХ – это..
Д.М.: Личное приусадебное хозяйство, это то, что, к примеру, вы поехали на дачу и что-то купили. Потому что есть определенные традиции по выращиванию, скажем так, овощной или плодовой продукции у себя на участке.
С.М.: Что Вы предлагает, какие препараты?
Д.М.: В основном, мы сейчас заточены на биологические фунгициды, cюда входят препараты на основе грибов и бактерий. По бактериям, это, в основном, Bacillus subtilis, причём штаммы есть направленные на фунгицидную активность, есть на бактерицидную активность. Есть штаммы грибов, ну, например, триходермы, у них направленность есть на фунгицидную активность или, к примеру, на целлюлозолитическую активность. И исходя из потребности, к примеру, защитить урожай от фитопатогенов или разложить растительные остатки в почве и перевести их в органическую форму.
С.М.: Вы это тоже делаете, фактически это уже биоудобрения идут, или нет?
Д.М.: Не совсем так… Грибы обладают целлюлозолитическими свойствами, к примеру триходерма, в большей или меньшей степени, и, добиваясь задачи обеззаразить почву и растительные остатки, побочным параллельным действием является перевод растительных остатков в некую органику, которая уже будет доступна для растений. То есть это один из источников органических удобрений сельхозпредприятия: либо брать компост, либо растительные остатки.
С.М.: Понятно, а крупные агрохолдинги как смотрят на вас, на биопрепараты вообще в целом?
Д.М.: Здесь, скажем так, есть определённые сложности, по той причине, что в крупных агрохолдингах есть вопросы по нагрузке на агронома, по количеству площадей. И если говорить о фитосанитарном мониторинге, то здесь не у всех так все хорошо, поэтому они работают профилактически. Т.е. есть проблема в том, что их система защиты растений работает именно так. И то, что она избыточна по пестицидной нагрузке, понятно уже всем. Хотя именно это и позволяет нивелировать ошибки агрономов, как и отсутствие фитосанитарного мониторинга. Для них это, с одной стороны, упрощает жизнь, дает возможность делать ошибки, — будь то севооборот или неправильное применение пестицидов. Но для всех потребителей это все отражается на здоровье.
С.М.: Ну, понятно, да. Но это не ключевой для Вас сегмент, правильно?
Д.М.: Почему? Мы работаем с рядом агрохолдингов, мы регулярно им доказываем эффективность биопрепаратов. В один год берет один холдинг больше, в другой год — другой холдинг. Мы в постоянной работе с ними, потому что есть текучка кадров, одним что-то продемонстрировали, доказали — с нами работают, произошла смена ротация агрономов, мы опять заново все время показываем. И агрохолдинги в принципе понимают, что интегрированная система защиты растений — это химия плюс биология. Это низкие затраты на блок защиты растения, это максимальная эффективность. Другой вопрос, что надо решать проблемы по защите растений комплексно, т.е. прежде всего развивать фитосанитарное проектирование, что их агрономическая служба пока не делает.
Немножко расскажу, что это такое. Фитосанитарное проектирование, — это выбор определенного набора устойчивых сортов и мозаичные посевы. Второй момент, — это обязательное внесение органических удобрений. Третий момент, это интегрированные системы защиты растений и обязательное внесение в блок биологических элементов, биологической защиты. Дальше — это привлечение природных механизмов регулирования. Будь-то этимофаги или же другие механизмы. Агрохолдинги, в большинстве своем, об этом мало задумываются, — им проще взять готовые системы защиты растений, которые предлагает корпоративная наука в крупных компаниях, будь-то Singenta и т.д.
С.М.: Как правило, западные…
Д.М.: Нет, почему, есть ещё много отечественных крупных компаний, там фирма «Август», «Щёлково».
С.М.: «ФОСАГРО», например. Но они, правда, больше…
Д.М.: «ФОСАГРО»- это удобрения.
С.М.: А мы сейчас говорим только про пестициды?
Д.М.: Собственно говоря, им проще взять готовые системы защиты растений, либо они смотрят, берут какие-то фрагменты, выстраивают нечто свое, — в таком формате работают. Мы же со своей стороны делаем упор на то, что надо делать продукцию качественную и на достаточно высоком уровне урожайности, и снизить обязательно пестицидную нагрузку. Вот это главное наше направление работы, и мы это уже доказали его эффективность в Белгородской области. Мы по ряду культур снизили пестицидную нагрузку на 50-70% без снижения урожайности, без снижения качества. А это для хозяйства самое главное. С учётом того, что это ещё и дешевле…
С.М.: У вас, если так в целом, есть биопестициды и есть химические. По цене как они?
Д.М.: Биологические — значительно дешевле химических, но понятно, что химические пестициды полностью заместить нельзя.
С.М.: Да. Они широкого спектра действия, они убивают всё, кроме…
Д.М.: Нет-нет. Давайте так, есть гербициды, — и биологической альтернативы гербицидам пока нет. Есть только агротехнические какие-то мероприятия, загущенные посевы и ряд других направлений, но биологических гербицидов, которые бы могли удовлетворить весь спектр требований сельхозпроизводителей, пока нет. Поэтому, от них отказаться практически нереально. Биологические же фунгициды, ну большей частью, они вполне замещают химические, — здесь есть достаточно места для прорыва. Биологические инсектициды – здесь тоже есть ряд решений, но по ним ещё надо работать. Поэтому, исходя из всех плюсов и минусов биологической защиты, плюсов и минусов химической защиты растений, — предлагается выстроить систему, которая позволяет…
Допустим нужно протравить семена, чтобы убить внутрисеменную инфекцию, если анализы подтверждают это. Пожалуйста, — нужно брать химические протравители и тут никуда не деться, потому что, не дай бог, потом головневые грибы попадут на поле… Но если говорить про почвенную инфекцию (семена попадают в почву и надо их в дальнейшем защитить от почвенных фитопотагенов), то здесь как раз надо говорить о совмещении при протравливании. Вот вам химический протравитель, — убивает внутресеменную инфекцию. А вот вам биологический фунгицид, который позволяет уже защитить всходы и саму корневую систему в почве, в течение одного-двух месяцев и позволяет растению максимально показать свои биологические возможности.
С.М.: Вы такие интегрированные решения поставляете или с кем-то партнеритесь, чтобы приходить к заказчику уже с готовым стеком?
Д.М.: Мы работаем с каждым заказчиком индивидуально, понятно, что здесь невозможно говорить о препаратах исключительно компании «АгроБиоТехнология». Мы работаем также со многими поставщиками других препаратов: «Сиббиофарм» или «Фармбиомед». Мы предоставляем им те системы, которые максимально адаптивны, которые мы проверили у себя и показали требуемую эффективность, которая нас всех устраивает. Поэтому это интегрирование не только в перечне препаратов, но и в производителе.
С.М.: А что конкретно, например, в случае с «Сиббиофарм» , что они поставляют и что вы. Как это комплиментирует ваше предложение?
Д.М.: У «Сиббиофарма», к примеру, есть биологические инсектициды, которые мы встраиваем в блок защиты растений, например, битоксибациллин. У «Фармбиомеда» мы берём фитоверм, просто как пример единичный. И в итоге у нас выстраивается некая система, которая необходима, к примеру, для овощеводов, которые выращивают ту же самую капусту. Ведь мы понимаем, что там и бактериозы и те же самые вредные насекомые… Кого из аграриев устроит, что мы дадим им только блок биологической защиты, — а всё остальное вы сами придумываете. Нет, надо им предложить готовое решение, которое позволит им максимально получить высокую урожайность.
С.М.: Понятно. А, если мы говорим о рынке биозащиты вообще, российском… Насколько велика импортозависимость, если она вообще есть?
Д.М.: Её нет, потому что… основные игроки на ней — это «Сиббиофарм», «Башинком», «Россельхозцентр», ряд других компаний – они занимают доминирующее положение. Импортных компании здесь почти нет.
С.М.: А с чем это связано? Просто с исторической силой внутренней разработки или просто со спецификой рынка, что необходима именно локальная экспертиза?
Д.М.: Я думаю, что и то и другое, потому что традиционно, биологическая защита была в Советском Союзе была на достаточно высоком уровне. Были биотехнологические производства двойного назначения, — в мирное время они должны были выпускать некую продукцию, которая должна была решать поставленные задачи перед отраслью. Поэтому производство биологических средств защиты растений в советские времена существовало на высоком уровне, обслуживая, прежде всего, тепличный комбинаты. Понятно, что открытый грунт тоже был, но вот теплицы — первым делом, потому что это закрытая система. А работать персоналу в закрытой системе, проводя химические обработки, на самом деле тяжело. Поэтому биологическая защита для нас традиционна, она понятна и она приемлема. Все понимаю, что это такое. Что касается зарубежных компаний, то в большинстве своём многие химические корпорации, такие как BASF, Syngenta и так далее, — у них есть свои подразделения, они тоже занимаются биологической защитой. Другой вопрос, что они уже вложили деньги в химические пестициды, и им нужно, естественно…
С.М.: Им сложно балансировать интересами различных подразделений.
Д.М.: Они понимают, что без интегрированной защиты растений, через некоторое количество лет будет уже сложно работать. Поэтому сейчас они отбивают деньги, которые вложили в химические пестициды, параллельно они уже сейчас работают над биологическими средства защиты растений.
С.М.: Назовем это биологическими аналогами. Правильно? Потому что…
Д.М.: Механизмы другие, но с точки зрения, скажем, получения результата – да, аналоги. То есть мы говорим о подавлении фитопатогенов, о снижении численности и контроле численности насекомых. Это, да. Поэтому химические, скажем так, зарубежные производители биологических пестицидов — они уже выходят на Российский рынок. Это тот же Koppert, это немецкие, швейцарские компании, которые выводят на этот рынок биологические инсектициды. Поэтому, с каждым годом их будет всё больше и больше, естественно.
С.М.: В чём ваше конкурентное преимущество? Как вы планируете с ними конкурировать? Потому что, у них – бюджеты. На вашей стороне, наверное, наука, или ещё что-то, знание российской специфики, наверное.
Д.М.: Понятно что, с их бюджетами и умение правильно выстраивать систему продаж…
С.М.: Да, с маркетингом…
Д.М.: Бороться будет достаточно сложно, поэтому мы не стоим на месте, у нас постоянно ведутся разработки фунгицидов и инсектицидов. И опять же, мы понимаем, что сегодня, допустим, одно хозяйство покупают у нас, завтра — оно может купить у них, потом опять вернуться к нам. И нашим преимуществом, дополнительно, является цена, потому что, мы производим препараты в России, у нас затраты, скажем так, не столь значительные, как у них. Поэтому, мы выигрываем качеством, ценой…, но скорее всего, с маркетингом будем потихонечку проигрывать.
С.М.: Вы упомянули теплицы, да, сейчас просто набирает популярность тренд на гидропонику, вертикальные фермы… На самом деле, этот сегмент биотеха не очень в России развивается… на Западе он, конечно, очень привлекательный сейчас для венчурных инвесторов. Вы на себе здесь его как-то ощущаете? Потому что, как я понимаю, там те же самые закрытые относительно экосистемы .
Д.М.: В России существует большое количество тепличных комбинатов, которые работают на искусственных субстратах, будь там, минвата, коковит. И, по сути дела, проблемы у них будут те же самые, что и у гидропоники. То есть это закрытая система, отсутствие почвы, это будь то капельница омывания, либо омывание в лотках, либо в испарениях питательных растворов. И попытка удержать систему закрытой является маловероятной, потому что закрытая система она стремиться, скажем так, вот к тому, что бы стать открытой. То есть…к хаосу… Хаос — это мера энтропии, а энтропия стремится к максимуму. Оставить систему закрытой очень сложно: человеческий фактор; семенной материал/внутрисемейные инфекции; вода, которая используется на полив (идеально очистить ее тоже весьма сложно); вентиляция. То есть всё равно, в эту систему будет проникать некая микрофлора…
С.М.: Понятно, что-то стороннее…
Д.М.: по любому, она будет проникать. Поэтому, да, будет формироваться своя экосистема, своя микрофлора, и нужно делать будет профилактику именно биологическими средствами защиты растений. У нас есть достаточно большой опыт и результаты применения на искусственных субстратах тех или иных биологических средств защиты растений. И, практически, те же препараты, которые работают в почве, — они прекрасно работают в искусственных субстратах. Ну, понятно, что растения, что там, что там, на поверхности листьев и так далее, они тоже прекрасно работают.
С.М.: Российские стартапы в области гидропоники или сити-фермерства к вам обращались уже?
Д.М.: Мы по-любому с ними работаем… Обычно есть два варианта работы с нами: напрямую либо через дилеров. Поэтому, в большинстве своем, они многие работают через дилеров, и кто-то на нас вышел из них, но это надо смотреть подборку и так…я знаю, что это достаточно интересные проекты, которые работают и, по-моему, в Новосибирске, если не ошибаюсь…
С.М.: В Сколково стартапы есть…
Д.М.: Возможно, и в Сколково есть… В принципе, это интересно.
С.М.: Если мы говорим о проникновении биологических средств защиты растений, то я встречал оценки, там…, от двух до четырех процентов, ну, так, в целом… На насколько они сейчас корректны, и как новое направление закрытых хозяйств, сити-фермерство и так далее, сможет увеличить это проникновение…
Д.М.: Тепличные комбинаты, они в борьбе за свою эффективность пользуются всеми средствами защиты растений, которые зарегистрированы… и не совсем. Поэтому, в большинстве своем они сидят на биологических средствах защиты растений до момента, пока не накапливаются ошибки. И в итоге что-то выходит из-под контроля, тогда они уже работают химическими препаратами и, собственно говоря, так проблемы решают. Что касается зарубежных препаратов, они все прекрасно знают, все осведомлены, при необходимости эти препараты тоже есть на российском рынке. В той или иной форме.
С.М.: А по уровню проникновения как-то повлияют на это? Почему у нас так мало используют? В Европе, например, понятно, почему биологические средства популярны – там давний тренд на organicagriculture…проникновение на уровне 16 -18%, может и даже и больше…
Д.М.: Давайте так, в России вот мы работаем больше чем 70% тепличных комбинатов, мы, например, и все понимают следующий момент что, если мы хоть раз им поставим некачественные препараты, то это будет последняя поставка.
С.М.: Да.
Д.М.: Просто, да? Потому что в открытом грунте можно сослаться там… на погоду, на ошибки специалиста, на что угодно, да? В тепличных комбинатах это практически невозможно, да. Поэтому они видят, что наши препараты качественные, они смотрят, очень жёстко, есть регистрация или нет по биологии. И дальше они, если кто-то им предложит препарат дешевле, но с непонятной непрогнозируемой эффективностью, то они, естественно, от этого сразу же откажутся.
С.М.: Да, потому что весь бизнес у них построен…
Д.М.: Да, потому что… давайте так: в теплицах 50% затрат — это энергетика, на защиту растений там идут небольшие проценты. И поэтому экономить на защите, чтобы потом в итоге всё это обернулось экономическим ущербом – это, наверное, неправильно.
С.М.: Понятно. Ну, а какой у вас процент в продажах: закрытый грунт, открытый грунт? Ну, так, на вскидку.
Д.М.: У нас по защищённому грунту где-то 40-45% в продаж.
С.М.: Примерно половина продаж.
Д.М.: Да дальше идет распределение по открытому грунту, по… скажем так, по городским паркам, по питомникам, по ЛПХ и т.д.
С.М.: Я всё-таки коснусь темы микробиома почвы…Была оценка ВНИИФа, что до 10% почв в стране находится, я процитирую коллег: «в крайне тяжелом состоянии из-за накопившихся токсикогенных плесневых грибов». Эффективность земледелия близка к 30%, условно говоря. Но, с другой стороны, из-за активного применения пестицидов широкого действия, другая часть земель…просто вот эта полезная микрофлора она убита, в том числе…
Д.М.: Здесь проблема комплексная. Скажем так, почвенная микрофлора зависит от ряда факторов. Первичные — это состав почвы: минеральные составляющие, органические. Это входные данные. Дальше, — какие растения там произрастают, потому что экссудаты — это выделения корневые, они кормят фактически микрофлору, и в итоге, нарастает та микрофлора, для которой это наиболее оптимальные условия. Дальше влияет уже температура, осадки и прочие факторы… Что происходит в сельском хозяйстве, в отличие от природных ландшафтов? Это монокультуры. Монокультуры — это накопление стандартного набора фитопатогенов. В итоге, если берут кукурузу по кукурузе в течение 6-7 лет, то получают, в основном, накопление почвенной инфекции, которая характерна для кукурузы. То есть это — фузориевые грибы, те же самые, да… Из года в год их численность возрастает. Следующий момент, — это нарушенный севооборот, о чём я и говорил. Это отсутствие внесения органических удобрений, а это питание для полезной микрофлоры. Понимаете какой момент… фитопатогены, которых мы окрестили фитопатогенами, на самом деле в природе выполняют определенные свои задачи.
С.М.: Которые могут быть и полезными и вредными…
Д.М.: Да, однозначно. Тот же фузариум разлагает растительные остатки на поверхности почвы, к примеру… он подавляет другие микробы, которые могут также обладать фитопатогеными свойствами. Он выполняет определенную задачу в почве. И когда есть органика, он не настолько агрессивен по отношению к растениям.
С.М.: Понятно.
Д.М.: Если же, соответственно, мы ведем работу на истощение почвы, то есть вносим исключительно химические удобрения, но не вносим органику, мало того, что идет минерализация гумуса, так ещё, в итоге, та же почвенная микрофлора, имеет недостаток в питании. В итоге она становится более агрессивная, и с учетом того, что у того же фузариума есть механизмы подавления иммунитета растения, то они могут, собственно, в качестве субстрата питания компенсировать это растениями. Поэтому… что происходит: монокультуры, нарушение севооборота, отсутствие органики, плюс ещё внесение большого количества пестицидов.
С.М.: Да, широкого действия, которые убивают вообще…
Д.М.: Да, широкого действия … и получается какой момент… Они также влияют на почвенную микрофлору и выживают сильнейшие. В большинстве своём, сильнейшими является фитопатогены, дикие штаммы. Соответственно они с удовольствием, раз мы подавили полезную микрофлору, начинают доминировать. И уже доказано, что при наличии тех же грибов фузариума и токсинообразующих грибов (пенициллы, аспергиллы…) — при таком симбиозе почва начинает становиться более токсичной, всхожесть семян ниже, растения чаще и больше болеют. И в итоге, урожайность — ниже. Поэтому, всё что происходит — это всё мы делаем своими руками.
С.М.: Понятно. Вот говоря, об этих 10%… географически мы как-то можем обрисовать эту область? Наверное, это зона интенсивного сельского хозяйства, Юг России, фактически житница страны… если так… терминами еще Советского Союза…
Д.М.: Да, какой момент, там где почвы близки к истощению – это действительно Юг России. И плюс ещё, интенсивное земледелие, — там действительно влияние человека видно быстрее.
С.М.: Скажем так, антропогенное влияние человека
Д.М.: Да, антропогенное влияние больше. А если взять черноземы, то буферность их и супрессивность (возможность защищаться) у них выше. Поэтому то, что произойдет в Курске или в Белгородской области и т.д. — оно будет не так сильно видно, как например, в Краснодарском крае или в Астрахани.
С.М.: А в чем специфика Краснодарского… и вообще вот этого Юга России? Помимо интенсивности сельского хозяйства?
Д.М.: Высокая температура, это отсутствие внесения той же органики, это… все наблюдают о том, что идёт, в разных регионах по-разному, но идет снижение гумуса.
С.М.: Просто истощение его…
Д.М.: Истощение, да. Соответственно, власть на местах заинтересована в том, чтобы остановить этот процесс и вернуть его рост. И это всё возможно. Взять ту же, например, Кубань или Белгородскую область, — в этих регионах есть местная законодательная инициатива, которая направлена на повышение биологизации, на то, чтобы восстановить гумус и сделать почвенную систему устойчивой.
С.М.: Расскажете тогда, как вы решаете вот эту конкретно проблему истощения полезной микрофлоры в зонах интенсивного земледелия? Что потенциально могут сделать биологические средства, и каким образом их можно комбинировать с обычными системами правильного агротехнологического оборота. Например, чередовать каждый год различные культуры и так далее?
Д.М.: Для повышения супрессивности почвы (я опять повторюсь), — это значит возможность почвенной микрофлоры защищать саму себя от резких, скажем так, вспышек каких-то доминирующих фитопатогенов … Это внесение полезной микрофлоры, — биологические средства защиты растений. Это раз. Плюс ещё внесение органики — это тоже необходимо. А как я говорил, что к сожалению, не все могут вносить органику потому что, она локальна расположена: птицефабрики, животноводческие комплексы, там, другие источники органики… Да… Они находятся на большом расстоянии друг от друга и не все могут себе позволить ее вносение. И удовольствие это не бесплатное. Поэтому мы, как раз, и говорим о том, что есть ещё растительные остатки, надо этим инструментом пользоваться, то есть по максимуму переводить органику в растительных остатках, тот углерод возвращается обратно. Если помните, еще лет десять назад были активные палы стерни. Едете Вы по дороге и видите где-то там горит поле осенью. Это жгли растительные остатки для того, чтобы, во-первых от неё избавиться, потому что, она увеличивает затраты ГСМ при обработке почвы…, растительные остатки — это место накопления фитопатогенов, поэтому ее просто жгли.
С.М.: А золой потом…
Д.М.: Ну, зола тут не причем…её ветром разносит… ни о чём…Но при этом они забывали самое главное, что при этом где-то гибнет полезная микрофлора, но самое главное, гибнет энтомофауна вся.
С.М.: А это что такое?
Д.М.: Насекомые. Полезные насекомые, которые накопились, понятно, что там есть и вредные… Но полезные насекомые, энтомофаги, — за счёт этого пала они все гибнут и на следующий год… нету механизма природного регулирования численности вредных насекомых. Поэтому надо говорить о том, что растительные остатки надо ускоренно перерабатывать, обеззараживать от инфекции, которая накопилась за вегетационный период, и непосредственно всё это уже использовать для следующего вегетационного периода.
С.М.: Вы сказали, есть локальные инициативы от региона к региону. А на государственном уровне, там… на федеральном что-то есть? Какие-то программы в области развития микробиологических средств защиты растений, либо развития биотехнологий в части сельского хозяйств?
Д.М.: Время от времени появляются программы, тот же «Биотех 2020 – 2030».
С.М.: Это какой статус у этой программы?
Д.М.: Федеральный, да. Но… я так понимаю, финансирование пока не пошло, поэтому оно на стадии разработки. Может быть, я не обладают всей информацией, но, по-моему, это программа пока ты остановилась. Если говорить по программам биологизации, то в каждом регионе в большей или меньшей степени они присутствуют, и та же администрация, как пример, Белгородской области, да, они очень активно настроены и постоянно работают над данной тематикой, то есть, здесь это и…скажем так, и севообороты, и сидераты, и залужения, и так далее и, в том числе, биологическая защита.
С.М.: Ну, вообще то, Белгородская область там же по пилотная зона Агротеха НТИ … они вообще активно смотрят во все новые технологии, пытаются комплексировать, что самое важное.
Д.М.: Да. Ну а дальше время покажет, насколько эффективно был использован этот инструмент. Но поддержка со стороны администрации — она есть. Другой вопрос, что если бы было бы больше субсидий для сельхозтоваропроизводителей, то это было бы конкретно поддержка, да. Не в общем, а, конкретно. К примеру, участвуешь в программе по снижению пестицидной нагрузки, снизил, допустим на 20 – 30 % хотя бы, я не говорю про 50 – 70. Хотя бы в первый год-два, там на 20 — 30% снизил. У тебя есть какой-то определенный процент интегрирования в систему защиты России. Молодец! Получишь субсидию. Как вариант, допустим.
С.М.: Пока такого нет…
Д.М.: Такого пока нет, вот есть датский опыт, где с 1985-го по настоящее время они работают по данному направлению, их Министерство здравоохранения анонсировала данную программу, в связи с тем, что здоровье населения начало ухудшаться. В итоге, они сделали совместно с их Министерством сельского хозяйства программу, в которой запланировали усреднено по стране с пяти обработок на гектар снизить допустим до двух, а потом и еще меньше. В итоге, они этого добились, и за счет поддержки со стороны государства сельхозтоваропроизводителей, за счёт убеждение того, что ребята вы снижаете затраты на пестициды, да, плюс ещё вы получаете деньги от государства, в итоге — вам это выгодно. Результаты не заставили долго ждать, здоровье населения опять стало восстанавливаться, потому что мы — это то, что мы едим. А едим мы…
С.М.: Да, понятно. Ну, давайте тогда заключительный вопрос о вашем будущем, планах в части микробиологических исследований, куда смотрите, на какие перспективные сегменты и что разрабатываете сейчас.
Д.М.: У нас сейчас упор по исследованиям на биологические инсектициды. Так как блок с биологическими фунгицидами у нас более или менее устраивает по эффективности, по цене и так далее… к тому же у нас же направление — это производство концентрированных препаратов, с максимальным сроком хранения. И сейчас мы делаем упор именно на исследование по энтомопатогенным грибам.
С.М.: Так, что это даст и кому?
Д.М.: Это позволит тем же тепличным комбинатам, открытому грунту, производителям овощей заменить отдельные химические инсектициды на биологические. К тому же, это необходимость в связи с тем, что идет ускоренная резистентность к хим.инсектицидам. Я знаю ряд крупных хозяйств, которые, к сожалению, при отсутствии нормальных агрономов по защите растений, довели себя до состояния, когда у них уже резистентность есть к 5 или 6 действующим веществам-инсектицидам, то есть они уже не работают.
С.М.: К химическим?
Д.М.: Да, к химическим… Они не работают, поэтому естественно нужно спешить к тому, чтобы сделать качественные эффективные и безопасные биологические инсектициды, которые позволят в комбинации с химическими решать эти вопросы и снизить пестицидную нагрузку.
С.М.: Интересно, если перебью, извините. Это же извечная борьба меча и щита…Потому что, эту же проблему можно решать и другими способами… Например, мы так же разговаривали с селекционерами, — они также решают проблему устойчивости к патогенам, пытаясь вывести нужный гибрид. Вы с ними как-то кооперируетесь, в такие системы, потому что это же решение одного и того же, только с разной стороны?
Д.М.: Одно решение не может быть на 100% эффективно, нет универсальных биопрепаратов, которые решают все вопросы. Нет таких устойчивых сортов, которые будут устойчивы ко всем проблемам и длительно устойчивые. Поэтому, когда мы даем рекомендации для сельхозпроизводителей, мы говорим о том, что господа, если меньше 50% площади заняты устойчивыми сортами…
С.М.: А устойчивыми – это что, в Вашем понимании?
Д.М.: Устойчивые сорта, будь то, неважно, овощей там, пшеница неважно чего, да, есть определённая устойчивость к разным направлениям, — будь-то болезни или вредители. И вот этот доминирующий признак селекционеры смотрят, что для них наиболее важнее, да, есть изречение Монахоса, в Тимирязевке, это селекционер, достаточно известный, он говорил: «либо капуста вкусная, либо лежкая», либо устойчивая к заболеваниям, либо урожайная. Поэтому здесь приходится делать мозаичность посева и обязательно должно быть больше 50% площадей устойчивых сортов. Вы знаете, что к примеру у вас на полях есть такие-то заболевания, соответственно, исходя из этого вы смотрите, ага, значит у меня будет меньше урожайности, чуть-чуть поступлюсь ею. Но зато они не позволят резкой вспышки тех или иных заболеваний. А дальше там высокоурожайные сорта тоже мозаично должны быть, чтобы вам дать максимальную маржинальность. По крайней мере, вспышка — не колыхнет на все ваши поля. Понятно что, должна быть профилактика биологическими средствами защиты растений, а не так, как сейчас делают химией. Да, т.е. вы должны профилактически насытить систему системами защиты биологическими, которые будут уже нивелировать все сложившейся ситуации. А химическими препаратами, пестецидами, они должны локально решать те или иные проблемы, которые возникают.
С.М.: Но это, наверное, уже вопрос больше точного земледелия, такого, ну вообще, зонтичного подхода к решению проблем.
Д.М.: Это нормальный подход, который должен быть. То есть химические пестициды необходимы, но они должны быть в логичных объемах.
С.М.: И применяться локально.
Д.М.: Локально, да. Т.е. применили и, есть же определенные требования к срокам выхода дальше на поля после обработки химией, сроком ожидания, и, если до момента уборки осталось меньше 30 дней, то химическим пестицидами работать, в общем-то, не рекомендуют.
С.М.: Потому что, они останутся в…
Д.М.: Естественно, остаточные количества пестицидов — это достаточно серьёзная вещь, и контроль за остаточным количеством пестицидов — это функция государства, которое должно это выполнять. Потому что, иначе всё это пропадёт на стол к нам и будет так или иначе влиять на наше здоровье.
С.М.: Наверное вопрос всё-таки не к Вам, но я его задам. А на какие-то приоритетные культуры: зерновые, технические Вы ориентируетесь. С учётом того, что как бы ваши клиенты, например, на юге, Краснодарский край, — они там традиционно выращивают подсолнух, кукурузу, сорго теперь начинают…Если мы говорим об открытом грунте, на что Вы ориентируетесь?
Д.М.: Это основные полевые культуры, которые выращивают сельхозпроизводители — пшеница, ячмень, кукуруза, подсолнечник, соя, люпин, сахарная свёкла. Естественно, это те культуры, которые занимают большую площадь возделывания. Если взять то же самое сорго или какие-то эксклюзивные ещё растения, то мы понимаем, что, для того чтобы их предлагать, нужно чтобы… надо сделать расширение по регистрации. Это стоит дорого, и соответственно, все считают, насколько это экономически будет оправдано.
С.М.: То есть Вам нужно зарегистрировать препараты, которые…
Д.М.: Они зарегистрированы, просто нужно сделать расширение, к примеру, на сорго. И, соответственно, надо понимать о каких площадях идёт речь, насколько это экономически оправдано, потому что я не уверен, что на сорго существует сегодня много химических препаратов.
С.М.: Культура новая для России…
Д.М.: К примеру, да. Поэтому, мы смотрим, прежде всего, на те основные культуры, которые интересны сельхозтоваропроизводителю. Например, возьмём регионы, где выращивают свиней, коров. То есть мы понимаем, что сельхозпроизводители выращивают всё для производства комбикормов, значит их интересует белок, пожалуйста — пшеница, соя, они, естественно, должны входить в рацион животных, поэтому их площади будут расширяться.
Если говорить, допустим, про сахарные заводы, которые расположены тоже в зависимости от регионов, они заинтересованы в том, чтобы была определенная база по производству их сырья. Масличные заводы по переработке масла заинтересованы в подсолнечнике. Есть у каждой культуры свои ограничения, тот же подсолнечник, понятно, что его удельную площадь в севообороте стараются ограничивать…
С.М.: Почему?
Д.М.: Потому что, подсолнечник истощает почву и, соответственно, скажем так, его должен быть определенный процент в севообороте.
С.М.: На какие средства развивайтесь? Смотрят ли вообще инвесторы России на агробиотех, и в частности на сектор биологических средств защиты растений? На Западе это одно из самых горячих направлений, в Европе это тоже сильно развивается… Как понимаю, вы пока развиваетесь на собственные деньги?
Д.М.: Мы развиваемся на собственные деньги, иногда привлекаемое финансовые инструменты, будь то лизинг, небольшие кредиты для каких-то узко заточенных задач, — куда без этого. Но со стороны инвесторов мы пока не рассматривали предложения. Что касается инвесторов как таковых, то все смотрят на новые направления, которые требуют серьезных вложений, и здесь надо изучать этот вопрос.
С.М.: Но ваши разработки – они же как раз могут стать таким новым направлением. Надо показать инвесторам, что биологические средства позволят решить проблему истощения почв, например, деградации почвенного микробиома на территориях интенсивного сельского хозяйства.
Д.М.: Инвесторы смотрят, прежде всего, на отдачу как таковую. Поэтому они смотрят, грубо говоря, что на территории России процент биологических средств, допустим, 2%. А 98% — это химические средства защиты растений. Они понимают что, для того, чтобы с двух процентов она дошла, допустим, до 15% — нужно вкладывать не только в сами препараты, но и в развитие самого рынка. Поэтому инвесторы, я знаю, сейчас ведут работы по энтомофагам, потому что есть уже созданный спрос со стороны тепличных комбинатов, и сюда идут такие крупные корпорации, как Koppert. Есть, я знаю, ряд других инвесторов, которые уже строят заводы по энтомофагам. Потому что там уже прогнозируемая и просчитываемая отдача. По биопрепаратам тоже появляются новые игроки, но этот рынок сложный тем, что препараты должны быть обязательно зарегистрированы, а время регистрации — от 2 до 3 лет. И стоимость регистрации достаточно высокая. То есть это бизнес не на короткое время, — инвестор должен понимать, что он должен вкладывать деньги ближайшие 10-15 лет. Просто время регистрации, действие регистрации одного препарата это 10 лет.
С.М.: Вы их потом перерегистрируете?
Д.М.: Дальше идет продление, опять идет перерегистрация, — процесс идёт постоянно.
С.М.: Понятно, а на сектор биоудобрения вы не смотрите? Как вообще он в России развивается?
Д.М.: Почему, — смотрим. Мы в своё время производили азотфиксирующие, фосфороредецирующие удобрения на основе различных бактерий. Да мы это делали, смотрели, но в итоге, в какой-то период времени мы решили сконцентрироваться на блоке именно защиты растений. Есть много компаний, которые этим занимаются, та же, например «Промышленная инновация». Да, они делают тот же «Азотовит», «Бактофосфин».
С.М.: Денис Олегович, спасибо большое, что пришли, искренне желаем успехов в Вашей работе.
Д.М.: Спасибо.